Джудит О`Брайен - Алая роза Тюдоров
Внутри лежал небольшой кусочек белой ткани. Она знала, что это такое, еще до того, как перевернула его на лицевую сторону. Как она и думала, это была очень грубая вышивка цветными нитками, местами испачканная кровью. Для стороннего наблюдателя эта вышивка изображала некое тело с прикрепленными к нему крыльями – то ли птицу, то ли жука.
Или даже самолет.
Дини чуть слышно застонала и задела рукой хрустальный бокал, который упал на пол и разлетелся вдребезги.
– Дини, ты пролила драгоценный «Дом Периньон». Несколько месяцев назад я бы его языком с пола слизал! – Натан поднял глаза, заметил, что Дини страшно побледнела, и торопливо спросил: – Что случилось?
Дини шевелила губами, но из ее горла вырывался один только свист. Наконец ей удалось выдавить из себя:
– Эй, охранник… – Потом она повторила то же самое, но уже чуточку громче и яснее: – Эй, охранник…
Тот с готовностью возвратился:
– Слушаю вас, мисс Бейли.
– Прошу вас, очень прошу вас – пропустите его, – произнесла она шелестящим голосом.
Охранник кивнул и скрылся за дверью. У Дини сразу же ослабли колени, и она не просто села, а рухнула в кресло.
– Это невозможно, – твердила она себе. – Кита не существует. Я его выдумала.
В дверь постучали. Дини повернулась лицом к двери и замерла. Сердце просто-напросто отказывалось биться, и на короткий момент сама ее жизнь оказалась под угрозой. Казалось, организм Дини решал: жить ему дальше или прекратить бессмысленное существование.
Дверь медленно отворилась. На пороге стоял Кит.
Из уст Дини вырвался сдавленный крик, а сердце, словно опомнившись, заколотилось как бешеное.
– Кит, – не сказала, а выдохнула она.
Он вошел и мгновенно заполнил своим присутствием всю комнату. Да, это был Кит – ее Кит, широкоплечий, величественный, гордый. Только сейчас вместо камзола на нем был твидовый пиджак, полотняные брюки цвета хаки и слегка помятая рубашка с пуговичками на воротнике. Она заметила, как он перевел от волнения дух и впился в ее лицо загоревшимися глазами.
– Я думал, ты погибла, – произнес он странным, чуть ли не рыдающим голосом.
– И я тоже, – артикулируя каждое слово, медленно сказала она – язык отказывался повиноваться.
Натан Бернс, который, как в лесу, был скрыт от них огромными связками цветов, между тем продолжал рассуждать вслух:
– Черт, эти англичашки, наверное, решили, что попали на свои любимые скачки. – Он высунулся из-за очередной цветочной груды и обратился непосредственно к Дини: – Что, сделаем как обычно? Поделим цветочки между детской больницей и роддомом?
Дини не ответила, поскольку во все глаза смотрела на высокого темноволосого мужчину, стоявшего в дверном проеме.
– Что случилось? – спросила Дини. Она явно впала в прострацию и обращалась исключительно к незнакомцу. Натана Бернса для нее в тот момент не существовало.
– Думаю, мы совершили переход одновременно, но по отдельности. Все, что мы задумали, получилось. – Кит говорил короткими, рублеными фразами – похоже, его постигла та же напасть, что и Дини, и говорить ему тоже было трудно.
– Почему… Где… – Она закрыла глаза, потому что не могла как следует сформулировать мысль. Как всегда, в непосредственной близости от Кита ее охватило оцепенение. Она видела его потемневшую от загара кожу, завитки волос на груди, выглядывавшие из распахнутого ворота рубашки. Она мгновенно вспомнила его запах – запах сильного, чистоплотного мужчины, долгое время занимавшегося своим телом.
Она молитвенно сложила на груди руки:
– Где же ты был? Почему не дал о себе знать? Боже, Кит, ведь я и в самом деле думала, что…
– Я пытался, Дини, – начал он. В его произношении по-прежнему чувствовался акцент, да и интонации относились скорее к эпохе Тюдоров. – Я очень старался повидаться с тобой до твоего отъезда, но мне не дали. И должен сказать, что никого не могу за это винить.
Тут он улыбнулся, и она снова увидела знакомые ямочки на щеках, единственный несовершенный зуб, окруженный белоснежным великолепием своих собратьев, и морщинки, собиравшиеся у краешков глаз, когда он смеялся.
– До тех пор, пока я не выразил непоколебимое желание войти к тебе в номер, меня держали в общем-то за нормального человека. Видишь ли, как только в гостинице упомянули твое имя, я мигом превратился из незлобивого актера-неудачника в буйнопомешанного насильника.
Дини от удивления приоткрыла рот. Кит тем временем продолжал:
– Я, видишь ли, очень старался разыскать тебя, но Лондон так переменился… Пожалуй, за последние пятьдесят лет в нем произошло больше перемен, чем за пять предшествующих второй мировой войне веков.
Натан Бернс громко сопел, слушая всю эту галиматью, но на него не обращали внимания.
– О, Кит, но мне никто не сказал, что ты меня разыскиваешь. А что же случилось потом?
– Потом? Когда я пытался разыскать тебя и бегал по Лондону, то почувствовал себя – хм – несколько странно. Ну а после того, как я попытался штурмом взять гостиницу, где ты остановилась, мне предоставили очень милую комнатку в… Приют для душевнобольных, так, кажется, называется это место? – Он рассмеялся, но смех прозвучал совсем невесело. – Со мной вместе находился один забавный молодой человек, который был искренне убежден, что он – Бетт Дэвис.
– Бетт Дэвис?
– Он был весьма мил, этот парень. Плохо только одно – все норовил изображать сцены из последних фильмов с ее участием и постоянно орал: пристегните ремни, нас ожидает весьма трясучая ночь… Хотя, черт меня побери, если я понимаю, что он хотел этим сказать. Еще он вечно гасил воображаемые сигареты и уверял, что в комнате очень накурено.
– Боже, – только и могла выговорить Дини.
– Так вот, они пичкали меня очень полезными таблетками и записывали слово в слово то, что я говорил, а я, признаться, любил тогда поболтать. Кроме того, мне задавали вопросы, на которые я не знал, что ответить. К примеру, меня спрашивали, не был ли я лунатиком или не представлял ли я себя в качестве Джуди Фостер.
– Кит… Он напрягся.
– Ты была великолепна сегодня, Дини. Признаться, я и представления не имел, что ты… Я просто не понимал. Ты мне пыталась объяснить, а я не понимал.
Дини промолчала. Ей хотелось сообщить ему столько всего, что она просто не знала, с чего начать.
– Что это я снова разболтался, – сказал Кит, помрачнев. – Не смею вас больше задерживать своим присутствием, мисс Бейли. У вас есть все – слава, богатство, любимая работа. Зачем вам человек, который одним фактом своего существования будет напоминать вам о тех временах, когда вы столкнулись с настоящим бедствием, едва не стоившим вам жизни? Позвольте мне откланяться и отпустить вас к… вашим поклонникам.
